Автор: тетушка Гарик
Бета: Кленовый Лис.
Баннер: winplsl
Размер: мини, 1 218 слов
Пейринг: Блейн Андерсон/Себастиан Смайт
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: у Блейна плохое предчувствие
В комнате свежо и зябко: они забыли закрыть окно перед тем, как лечь в кровать. Подниматься не хочется совершенно. Лучше подоткнуть края одеяла, вдавливая друг в друга острые пятки, и отираться локтями, и стукаться прохладными лбами, чтобы отросшая челка Себастиана свивалась на краю подушки блестящими жгутами-змеями. Сальными. Да что там, они оба сутки не мылись. Блейн никого не видел прекраснее, чем Себастиан сейчас.
Никого.
– Не хочешь заняться сексом? – доверчиво предлагает Блейн, грея плечо Себастиана, холеное, своим раскрытым ртом.
Но в данную минуту Смайт лишь туп, разнежен и слаб. Он поворачивает к Блейну лицо, улыбается – так улыбаться нельзя – и отвечает, шипя и мямля:
– Давай просто поспим.
Закрывает глаза, коротко вздыхает, и его уже будто нет рядом. Блейн оглядывается на темень окошка, прошитую едва различимым лунным светляком, на пустую птичью клетку на тумбочке.
– Почему? – спрашивает обиженный Блейн. Ему все кажется, что для Себастиана эта комната и кровать, они - короткая смешная реприза, что вот-вот окончится. Под всхлипы хлопушек, праздничный дождик и удивленные выкрики Соловьев. Ну ты, Блейн, нашел, с кем связаться.
С кем-кем-кем, стучит в висках, и голова раскалывается. Потому что Блейн сделал свой выбор, привязался к Себастиану венами, веревками и общей слюной. Шепотом, исподним, запахами, ладонями в волосах, страхами, надеждами, формой на поступление. Банковским счетом, счетом в лакросс, счетом на три.
Себастиан открывает один глаз и косится осоловело, будто успел подсмотреть первый сон.
– Я люблю тебя, вот почему, – недовольно бросает он и отворачивается лицом к стенке.
Это первый раз, когда Смайт говорит что-то подобное. Щеки у Блейна горят, приходится уронить лицо на измятую наволочку. Закрыв глаза, Блейн целует его между лопаток, там, где бабочка сложила под кожей свои костяные крылья, затянутые лентами мускулов. Смайт поводит плечом – выдохся, устал, уходи.
У них всегда будет еще один день и еще одна ночь, немного времени, чтобы обменяться парой фраз и хмурых объятий. Все это затвержено и тысячу раз понятно, но нутро заходится непонятным, тревожным чувством. Предчувствием грома и молний.
– Завтра идешь на лакросс? – Блейн спешно перестраивается на то единственное, что лишено для них всякой двусмысленности.
Любит его – что значит эта фраза на языке Смайта?.. Себастиан в ответ почесывает спину. Ему не нравятся поцелуи без предупреждения, когда он едва задремал.
– Мне нездоровится, – выжимает Смайт сквозь зубы.
Еще одна черта: не любит признаваться в слабости. Блейн обходит острые углы и не говорит о своей семье, потому что в семье Смайтов все гораздо, гораздо хуже, не говорит о своем бывшем, не обсуждает собственную острую привязанность к Себастиану, не заговаривает о балете, журнале Вог или моде, ведь его ершистый парень ничего в этом не смыслит. Они не говорят почти ни о чем, кроме спорта, секса и едко – о надоевшей учебе. Финальные экзамены доконают их.
Но Блейн на волне ужасно сентиментальной эйфории, он спрашивает:
– В чем дело?
Ему неймется:
– Тебе помочь?
Что угодно. Смайт волен просить, что угодно, и Блейн постарается достать это для него.
– Мне нравится вяз, – вдруг говорит Себастиан, с трудом разворачиваясь к Блейну.
Горло у него осипло, и, кажется, петь на этой неделе он просто не сможет. Смайт словно расстроенная гитара, тихо перебирает струны связок, а они играют на два тона ниже, чем полагается. Блейн изучает его рот языком, но внутри горячо и податливо, как обычно.
– Вяз на заднем дворе за калиткой, – поясняет Смайт, коротко вздохнув и утирая рот пальцем с далтоновским перстнем.
– Да что с тобой? – не понимает Блейн и уже веселится, и снова толкает Смайт в плечо, седлает бока и упирается ладонями в грудь. Всего лишь надеясь, что Себастиан запомнит его таким: улыбающимся, глуповатым и влюбленным в него человеком. Запечатает все, что связано с Блейном, под папирусную бумагу и будет хранить столько, сколько потребуется, или пока оно подчистую не истлеет.
– Я люблю тебя, – повторяется Смайт, и выходит настолько зловеще, что сразу слышатся тиканье часов, заоконный мрак и андерсоновские предчувствия. Сон сменяет мрачная бессонница. Они больше не смотрятся друг другу в глаза, не говорят и только соприкасаются телами. Бывают вечера, когда с людьми делается что-то дурное, и остается только дождаться утра.
Смайт мелко дрожит, кутается в простыню и душит платком свой кашель и простудные хрипы. Не дает себя обнять, но желает спокойной ночи.
– Где вы ходите и почему так опоздали? – Блейн идет навстречу Соловьям из команды по лакроссу. Они все как один зарозовевшиеся и потные. Счастливые так, как можно быть только в старшей школе.
Джефф салютует Блейну клюшкой, а Ник уже открывает рот, чтобы спеть соло про девушку с окраины.
– Стоп, – Блейн бегло проходится по их фигурам взглядом, – где Себастиан?
– А почему он должен быть с нами? – пожимает плечами Ник.
– Он… Ему нездоровилось вчера, – бормочет Блейн, щелкая зажимом для галстука, словно острыми ножницами.
– Брось. Это, наверное, потому что сейчас весна. Ну, ты понимаешь, – сочувственно говорит Джефф. Он все в жизни делает очень сочувственно, поскольку старший в семье и привык работать каждому нянькой. Блейну - особенно.
– Нет, не понимаю, – упрямится Андерсон и тут же поворачивает к винтовой лестнице, ведущей в жилое крыло.
Где-то там валяется Смайт, выкашливая легкие и думая, будто так и надо. Будто никому нет до него дела, и остается только терпеть. Повторять сценарии летних каникул в Париже, когда мамаша надолго забывала про него.
Дверь оказывается закрытой, как он ее и оставлял.
– Смайт! – неразборчиво мычит Блейн и тыкается ключом в замочную скважину, нелепо не попадая, – Смайт, открой, твою мать!
На запястьях Себастиана – белые метки-паутина, и их следует целовать перед сном, чтобы Смайт знал, что о нем думают. Он с трудом встает с постели по утрам и пользуется одеколоном, отвратительно пижонским. Вчера ночью он вскользь обронил, что любит Блейна, а сегодня…
Смайт лежит в ворохе ткани на полу, щека мажет деревянную доску в хлебных крошках. У Себастиана удивленные глаза, а белая костяная бабочка на спине вспорола кожу и мышцы. И перья, бог ты мой, эти перья…
Блейн оступается на скользком, маленькие пуховые перышки липнут к подошве школьных ботинок. Смайт ужасно легкий, почти невесомый, с потеками желчи на губах. Голое тело привычно послушное. Блейн поднимает его на себя за подмышки, укладывает промокшую от красного голову себе на колени. И поет что-то неразборчивое, какую-то старую, старую песенку.
В дверь всовывается запыхавшееся лицо Джеффа.
– О, Блейнерс, – говорит Джефф. – Ужасно жаль его.
– Ты охуел? – злости Блейна нет предела. Он все так же удерживает голову Себастиана, но уже готов молотить первого, кто к ним приблизится. Это осквернение, они со Смайтом должны остаться одни в комнате. Здесь требуется уединение. Еще рано для вяза, калитки и вспаханного куска земли.
– Послушай, Блейн, – снова начинает Джефф, – два года – это же очень много!
Блейн смотрит в глаза Себастиану и не может наглядеться. В них Париж, пьяный запах бурбона и танцы на мостовой. Там их каникулы, которые окажутся намного лучше заточения в доме полоумной шлюхи миссис Смайт, которая любила широкополые шляпы больше собственного сына. Там – такое близкое, такое очевидное будущее.
Поза Себастиана становится восковой, а мышцы затвердевают.
– Два года. Очень много, – повторяет как заведенный Блейн.
– Он был хорошим соловьем, – проникновенно говорит Джефф и по-доброму заглядывает Блейну в глаза, лишь мельком останавливаясь на Себастиане и следе из его перьев. Подошвы ботинок у Стерлинга чисты.
– Он был замечательным.
– Мы купим тебе еще лучше, – обещает Ник из-за порога.
– Закройте дверь с той стороны, – предупреждает Блейн.
Закутывает Смайта в мохеровое одеяло и укладывает к стене. Ночью Смайт, кажется, замерзал. Стоит это исправить.
Скачать бесплатно Band Of Horses - The Funeral на Muzebra.com.