Любить Сару Рю полностью.

25.05.2013 в 23:46

Пишет  макфарланд:

взвращение блейна андерсон-старка
я просто оставлю это здесь





[x]

@темы: Glee, 4 season, Blaine Anderson, кусочек любви, Иконы. Недорого.

---

А потом они воруют твои кольца

Сама любовь. Очень интересное звучание. Чувственность, прямота-честность, замкнутые текстовые цепочки, электронные фразы, прямо как в 80-х.

@темы: ушами, Ромаша, кусочек любви, Hemlock Grove

---

Колесили в голове

Опять обсуждаем Ромашу, звезду балета.

18.05.2013 в 23:38

Пишет  foghorn:

обсуждаем Хемлок с Енотом

[23:34:54] Fog: а вы знаете, енот
[23:35:08] Fog: в книге на самом деле грин-айд бой
[23:35:16] Енот - полосатая фауна: так да
[23:35:21] Енот - полосатая фауна: в первом самом предложении
[23:35:29] Енот - полосатая фауна: как про Гарри Поттера, только про Ромашу
[23:35:34] Енот - полосатая фауна: и ведь тоже мир спасает
[23:36:04] Енот - полосатая фауна: угу. Маленький зеленоглазый мальчик жил в чулане под лестницей, дышал кокаином и мечтал влюбиться
[23:36:37] Енот - полосатая фауна: а в итоге трахнул сестру, впал в кому и долго плакал

@темы: freaks and geeks, Ромаша, Иконы. Недорого., Hemlock Grove, Логи

---

You guys

Я напоминаю себе бритоголового парня с кривыми зубами, который изъясняется на бескопромиссном кокни.
Отморозок поддерживает за шею любимую девушку. По неосторожности только что насмерть прибил. И вот он трясет и трясет ее в тряпке сарафана, но всегда разговорчивая сука не хочет откликаться. Он оглядывается на лица своих подельников (люди обступили двух скорченных кругом, дальше стена в крошках зеленого и коричневого стекла).
Ребята - они больше не хотят. Самый мелкий аккуратно выкидывает потемневшую от пота биту в бачок. Типа, не-е. Давай не будем. Отойди от тела.
- Какого тела?
Ну ты отойди сначала. Копы вот-вот наедут, на платок, вытрись.
Какой-нибудь Майки блеет о том, что хочет устроиться на почту, разносить прессу гражданам.
Остальные ребята потерянно расползаются по ближайшим подворотням, потому что во всей этой ребяческой глупости нет больше смысла. Да и, чего юлить, хэш давно кончился. Спины.

И когда один будет отмывать руки от слюней мертвой бабы, кто-то другой займется разносом деревянных чемоданчиков посылок в жаркий полдень.

Сраная полиэстровая форма... Мужик, огонька не найдется? Кстати, мы раньше с тобой нигде не пересекались?

@темы: Glee, freaks and geeks, 4 season, кусочек грусти, Фронтовая кабзда, разбор полетов

---

Половина

Делала уборку на днях. Нашла миник.

Название: Половина
Размер: мини, 1 167 слов
Пейринг: Стайлз Стилински/Дерек Хэйл
Категория: слэш
Жанр: флафф, бытовуха
Рейтинг: R

На втором этаже этого жуткого дома есть комната. Там матрас, довольно чистый, без клопов и других отвратительных вещей, на котором спит Дерек. А теперь (время от времени) и Стайлз. Матрас ничего себе, лежать на нем удобно, даже когда Дерек вминает Стайлза сильно, до боли в заднице. Но в основном болят, конечно, кости, остаются синяки – хваленого волчьего самоконтроля хватает ненадолго. Дерек признавался как-то, что не так часто удавалось заниматься сексом с девушками. Они его вроде как боялись. Правильно делали. Теперь Дерек достался Стайлзу, со всеми потрохами, всеми ночными кошмарами, незамутненный тупыми сучками оборотень, который начинает сверкать глазами, стоит Стилински снять рубаху или приспустить штаны. Стилински считает, что: а) это неслыханно, б) все это представляет для него большой интерес.

- Ты работаешь где-нибудь? – спрашивает Стайлз и трет глаза. Он никак не может отвести необходимое время на сон. Днем учеба, ночью он изучает Дерека. Дерек, как ни странно, позволяет.

- А ты? – поворачивается к нему Хэйл. Тени запечатывают Хэйлово лицо в многослойный кокон, словно отсекая отдельные части: скулы покрашены черным, слизаны, спрятаны темнотой; не угадываются даже очертания пробившейся к утру щетины. Подглазья соединились с карими небликующими радужками, делая взгляд исподлобья чем-то некрасивым и зловещим. Однако Стайлз только ухмыляется в ответ. Дерек уже делал ему больно. Но ни на что фатальное такая боль не была похожа.

Поэтому Стайлз подтягивается к Дереку ближе, на край матраса, ловит губами обшитый, толстый край его майки и качает головой.

- Знаешь же, - улыбается Стайлз, - Я безработный подросток. Купи мне леденец с пластиковой свистулькой, а заодно расскажи, на что вообще ты живешь.
Дерек мрачнеет.

- То ты вынашиваешь свои хитрые планы, то уносишь ноги от охотников. У тебя крутая тачка. Просто скажи, у тебя есть спонсор? Скажи, Дерек, - нашептывает Стилински хитрым противным шепотом, - Скажи громко.

- Пытаешься меня загипнотизировать, да? – не понимает шуток Дерек.

- Я хочу сказать, что готов присоединиться к стае, - Стилински обнимает его за шею и ластится, очень устало, очень домашне. Так, как Дерек ужасно привык, - Уже давно решил. Правда.

- Почему?

За заколоченным с обеих сторон окном что-то шумит, шуршит и брыкается. Может, охотник, который, разумеется, не будет их сегодня трогать, может, по-новому спятивший Джексон. Все знают, что он самый нестабильный из стаи и любит шмонаться неподалеку, пока его простой как пять копеек звериный разум занят экзистенциальным. Сказать точнее, он любитель пожалеть себя, закопать сахарную косточку под липой и повыть на луну. Вы когда-нибудь слышали, как воют гигантские игуаны? Стайлз думал, что помрет от страха после первой попытки Джексона открыть пасть к трем утра.

Но ему надоело каждый раз вскакивать с матраса, пытаясь запустить ледяные ноги в джинсы, хотя помирать с голым задом хотелось еще меньше. Каждый раз казалось – все. Он кончится. Стайлз Стилински кончится, его тело распотрошат, а кишки развеют по ветру. Дерек почти всегда был рядом, мог защитить от тех, кого благополучие Стайлза не волновало. Только вот чувство уязвимости накатывало сильнее изо дня в день. Теперь Стилински ясно представлял, что за твари гуляют по окрестному лесу. Стало очевидно, что мясо и сухожилия, из которых слеплен Стайлз, - гадкая шутка, и придутся очередной твари на один зубок. В лесу, нет, в городе, в школе он - в самом низу пищевой цепочки. Стайлз так больше не может, он слишком умный для страха. Ему отчаянно нужны гарантии. На выживание.

- Гарантии, - повторяет Стайлз, - Понимаешь?

- Могу подарить тебе половину дома, если надо, - предлагает Дерек, - Знаешь, если мы вдруг расстанемся, у тебя останется половина дома.

- Нахрена?! – в отчаянии визжит Стайлз и даже прыгает на матрасе, впившись ногтями в его маленькие полосатые пуговички, - Ты белены объелся? – Стилински хватает Дерека за широкий жесткий загривок, но тот зло скалит подросшие зубы, и Стайлз отстает, - Зачем мне половина … от ничего?

- Ну как же. Это моя собственность, - возражает Дерек, сгребает Стилински за живот со спины, прижимая к себе как тряпичную куклу. Стайлз и не сопротивлялся.

- Но я не твоя собственность, - с некоторым сожалением бросает Стайлз, и кто-то из волчат неразборчиво бормочет под сгоревшей верандой, - Я живой парень, понимаешь? Хочу как они, - снова спускается на шепот Стилински, откровенно заискивая, - Хочу волком быть. Все время с тобой, больше не отсиживаться. Дерек, из меня же крутой волк получится, а?

- Самый лучший, - отвечает Дерек и сжимает Стайлза совсем уж сильно, почти перекрывая дыхание. А потом тянется к штанам Стилински, срывает дареную отцовскую бляху, вынимает пояс, ставя Стайлза на обе коленки, на ладони. Стайлз что-то тонко пищит, удобно сгибает спину, быстро расслабляясь, - Вот так, - говорит Дерек, - Вот так.

- Я был бы самой лучшей бетой, - вдруг всхлипывает Стилински, чувствуя, как Дерек взялся разминать его член, мягкий, но уже набирающий крови, затвердевающий, - Блядь, Дерек, пожалуйста. Сделай.

- Нет, Стайлз, - мягко отзывается Хэйл. Он уже снял штаны со Стайлза, расстегнул свои и медленно стаскивает его серую, рябоватую футболку через голову. В вороте скрывается сначала коротко стриженая голова Стилински с оттопыренными алыми ушами, потом напряженная шея и бицепсы, потом Стайлзова голова появляется обратно, а футболка рябит сильнее - уже каплями влаги. И вовсе это не смазка, хотя он полностью готов.

Дерек входит предельно медленно. Крайне деликатно для животного, зависимого от полнолуния, в полночь. Об красные радужки Хэйла можно поджигать бенгальские огоньки, фейерверки и большие партии тротиловой взрывчатки одновременно. Но он кладет одну ладонь с оформившимися когтями Стилински вдоль позвонков, держит его под низом другой и не сбивается с темпа, погружаясь в Стайлза так, что мошонка тяжело стукается о чужую задницу. Стайлз воет.

- Сделай меня! Сделай меня… Волком-м, - на выдохе упорствует Стилински, хотя его рот вырабатывает слишком много слюны и вместе с тем слишком пересыхает у глотки, чтобы что-то говорить сейчас. Он начинает двигаться в такт Дереку, потихоньку, не спеша, набирая достаточную амплитуду, чтобы головка члена проходилась внутри по каким-то чудовищным, непонятным Стилински поверхностям, из-за которых его собственный член прибивает к животу.

- Ты и так мой, - рычит Дерек, и через плечо Стайлз видит, как окончательно грубеют волчьи руки, как от внешнего давления увеличивается в диаметре его собственная дырка. Стайлз задушено стонет, и само нутро чувствует Дерека все острее и острее, полностью отдается тактильным ощущениям, не слыша уже ни оборотней, охраняющих периметр дома, ни тяжелого выстрела винтовки эхом. Он сосредоточен на Дереке, а Дерек сосредоточен на нем.

Они двигаются. Двигаются то медленно, то быстрее и сильнее, и Хэйл руководит движениями Стайлза. А потом они снова замирают, Стайлз откидывается на спину, к мокрому Дереку, чтобы обнять его шею, запрокинув руки, и насаживаться сидя, самому, в том темпе, в каком нравится. Дерек прячет длинный «р-р-р» в крепко сжатом рту, и Стилински тянется к ярким губам, открывая их для себя пальцами, совершенно не боясь крупных клыков. И просовывает в губы Дерека язык, играется с его резцами, лижет небо, встречает чужой горячий язык, чтобы сплющить их в один гибкий ком.

Когда звучит второй выстрел, по-видимому, из пистолета, Стайлз тихо кончает и обмякает, скатываясь на тело Дерека, снимая себя с его члена, поджимая ноги.

- Послушай, - виновато говорит Дерек, - Что-то может пойти не так, ясно? Если ты умрешь, это будет очень... плохо. Для меня. Так что давай я все-таки не буду кусать.

- Вот именно. Я умру, - тихо говорит Стайлз, - Еще до поступления в колледж, если ты меня не укусишь. И это будет хреново. Для меня. Так что делай выбор, Дерек. И давай-ка спать, у меня завтра контрольная первым уроком.

- А ты готов? – подумав, спрашивает Дерек.

- Готов, - морщится Стайлз.

@темы: текст, мое, Teen Wolf, Stiles Stilinski, Derek Hale

---

Драббло-невод

Раз уж мы все сегодня собрались, покидайте, пожалуйста, заявочек на драбблы или однострочники. Насчет фандомов спрашивайте, могу не только Гли.
Подойдет пейринг+ключевые слова, ситуация, картинка, песня - что хотите.

P.S. Вспомнила утром в метро о том, как закрывали давно-давно драббло-туры и круги однострочников, и появилось чрезвычайно приятное, ностальгическое чувство)

Первый пошел. Сонгфик для Васеньки.

Скачать бесплатно Fall Out Boy - The Phoenix на Muzebra.com.

2 757 слов

Лица погружены в темно-синюю военную раскраску. Цвет словно впитался в самые поры. Его не счистить, он сделался рамой, за которой тени и внимательный быстрый взгляд. Приклад винтовки увесисто бьется под локтем, создавая особый военный ритм движений. Слыша его, колонисты по закону обязаны подчиниться. Некоторые - подчиняются. Что происходит с другими, Блейн никогда не видел, но уверен, что сержант Смайт научился действовать в таких ситуациях. Ангельский звон металла ввинчивается в ушные раковины, щекочет масляным чадом ноздри. Заводит.

Это конченое место, говорил Блейну отец. Не лети туда, останься дома, пережди хоть пару месяцев. А хочешь, мы тебя в камеру, в озон и удивительно спокойную дымку? Проспишь завтрак, как детстве, и не увидишь всей разрухи. Полгода не пройдет, Блейнерс, ты выйдешь из кладовки и не узнаешь мир вокруг. Блейн Андерсон, тогда еще не солдат далтонского отряда, с решением тянул, медлил и мямлил, а потом отца пристрелили через зеленые занавески на кухне. Мама любила говорить, что это цвет первой листвы, а Андерсон-младший был склонен верить. Они разместили отца на плиточном полу, пока пробитая вторым выстрелом противопожарная сигнализация пищала и щелкала красной кнопкой. Оттаскивать отца от окна оказалось тяжело; он все еще мог моргать, хоть на его жилете непоправимо выступал кровавый мак с черной точкой посередине. Мать действовала аккуратно и быстро, но в тот момент Блейн мог думать только о старшем брате. Тот жил на большой земле своей большой интересной жизнью. Купер – так звали брата – был актер и певец, часто разъезжал по госпиталям, чтобы читать пациентам стихи, болтать, развлекать - у него получалось все. Платили, не жалея, - так Андерсоны сохранили дом. Купера боготворили, Блейн не мог отнимать брата у калек и простоватых работниц баз сохранения. Даже сейчас. Всеобщий любимец Куп. Мэрилин для поколения, которое не отличит органику от фальшивки, но всегда увидит в человеке настоящую искру.

Отец перестал с присвистом опустошать и наполнять легкие. Мать тихо сидела на корточках, ожидая нового выстрела, а Купер бы обязательно что-нибудь придумал. До пятнадцати лет он только и делал, что портил игрушки Блейна, но потом быстро избавился от надоевшей роли брата-задиры. Резкая перемена, приносящая в родительский дом тишину и особый вид умиротворения.

Блейн надеялся, что прямо сейчас он тоже должен измениться. Так же непоправимо. Стать приличным человеком, даже самоотверженным. Ничего не бояться. Но он боится приклада сержанта Смайта. Приклад зол и идеально ложится в выемку на шее, а Смайт смотрит сквозь свою синюю маску как незнакомец на ночной аллее вдалеке от дома.

Тем вечером больше не стреляли. Из штаба Лаймы Блейн и мама получили официальную записку. В ней говорилось о том, что выстрелы были стратегической ошибкой, которую допустил какой-то стажер. Неправильно рассчитал ход ствола, только и всего. Никто не должен был погибнуть. Простите. Простите, семейство Андерсонов. К записке прилагался чек на восемьсот долларов.

«Наверное, мы могли бы купить по нему запас газа на пару месяцев», - жалобно сказала мама, заглядывая в глаза младшему сыну, которого не понимала больше первого. Ее морщинки на потерявшем упругость лбу сложились в гримасу, с которой толстенькие мопсы ждут угощения.

«Я записываюсь на контроль колоний», - ответил Блейн. Он чувствовал в себе тот заряд свежести и уверенности, с которой молодые люди добровольно идут в объединенные войска. Записываются в ведомость, проходят медосмотр, целуют девушек в щеку и отбывают на шаттле, пропахшем консервами и нестиранными носками. И только глядя в иллюминатор на удаляющуюся большую землю, испытывают запоздалое разочарование.


Над кудрями Андерсона смеялись, и Блейн начал зачесывать их гелем, который выменял на несколько галстуков-бабочек и чистую сорочку. Блейн оказался слишком мелким для солдата, так что пришлось подтянуться по стрельбе и вольной борьбе – оказывается, у него сильные ноги и хорошо поставленный прицел. Когда сержант Смайт бил Блейна прикладом - и в ответ Блейн вытягиваелся на полу, не понимая, чего хочет больше: сломать сержанту шею или продолжить лежать животом вниз - виски ломила пудовая, незамутненная ненависть. Воспитательные сеансы проходили с завидной регулярностью: Смайт решил, что жизнь Андерсона до базы складывалась чересчур благополучна.

Шеренга солдат проходила мимо разрозненных горсток местных. Женщины прятали лица в грубых ладонях, убитых на стирке и работе в шахтах. Блейн гремел обмундированием точно напротив Смайта. Приклад снова бился о его бедро, так буднично.

- Смотри, - сказал Смайт, когда еще ничего не произошло.

Из-за горизонта плавно поднялись желтые ленты ракет, закрутились в воздухе, как безобидные светлячки, и озарили долину далеким снопом света. Белым, сжирающим остальные цвета. Выжигающий жизнь оттенок.

- Джеки. Джеки-фонари, - сдержано объяснил сержант, кривя губы, - Мертвецы стали на защиту колонии от американской демократии! – крикнул уже всему отряду, который, как по команде, оглушительно рассмеялся. В смехе - боязнь взлететь на воздух, презрение, что-то очень примитивное.
- Это была соседняя база, - пораженно выдохнул Блейн.
- Конечно, была! – рявкнул Смайт, - Посмотри, сколько заряда спустили, да от нее камня на камне не останется.
- Там был Сэм… - дошло до Андерсона.
- А тебя не было. Радуйся, уебок, - Смайт стиснул его встряхнул за загривок, не чувствуя сопротивления веса тела и груженого рюкзака. А потом словно не выдержал и, спускаясь на шепот, предупредил, - Взрывная волна уже близко. Берегись, Блейнерс.

«Что это значит?» - хотелось спросить Блейну, но было ясно: ответа не будет.


Отряд спешно добрался до собственной базы, но внутренние системы оказались в полном порядке (за исключением засорившегося толчка в западном крыле). В спальном блоке тут же загремела тяжелая музыка, берцы принялись отбивать ритм. Кобейн надрывался.

- Кто здесь молодая кровь?! – Смайт, очевидно, забрался на одну из коек или тумбочек.
- Мы! – завопили солдаты, едва нюхнувшие пороху.
- Громче! - приказал Себастиан.

Смайта боготворили. Он лечил вознесением кулака и приводил к жизни нарядом вне очереди. Не то, чтобы он заботился о своих ребятах, просто Смайт не был дураком и знал, как все устроено. Если сержант отдаст официальное распоряжение, парни сиганут в пропасть и будут отплясывать гопака до тех пор, пока не расшибутся о бурые скалы.

Блейн пялился на чистенькие белые стены базы и не мог представить, чтобы они рассыпались в щепки сегодня днем. А ведь Джеки-фонари могли посветить и в эти окна. Андерсона захватила непонятная сладкая истома от одного осознания, что оно – его тело – все еще живо. Чувствует отвратительный гул за стеной, страдает от пота. Пятки ноют от неразношенной обуви. Все вместе - отблеск незатейливого счастья, подернутый паутиной дурных вестей.

- Почему не со всеми? – ревниво спросили позади, словно можно ревновать человека к его одиночеству.

Смайт был уже слегка навеселе, в том виде, когда человек способен делать чрезвычайно трезвые для пьяного человека выводы. Блейн не любил эту фазу, потому что правда вообще-то никому не нужна.

- Пытаюсь представить, как нашу базу атакуют.
- Кто?
- Не знаю. Кто обычно взрывает американские объекты?

Смайт промолчал, будто не заметил вопросительной интонации.

- Мы обязательно сломим дух этой колонии, поверь мне, - он отхлебнул немного виски из бокала Блейна, а Андерсон даже не успел отнять руку.
Короткий момент прикосновения показался Блейну вечностью. Примерно так люди следят за падающими с запястья в реку часами. Пикирующими с балкона крупными купюрами. В конце концов, автоматной очередью, которая шьет утопленную в земле мазанку. Момент неотвратимости.

Сержант вяло улыбнулся и продолжил:

- Мы готовы убрать каждого сумасшедшего, который прикрепил себе на пояс чумные капсулы и думает, что будет по его. Цивилизованная система налогообложения, Блейнерс! Они дают, мы берем, ничего сложного.
- Я летел бороться за исконные земли, - капризно сказал Андерсон.
- Наверное, хотел увидеть Нью-Йорк? – поддел Смайт.
- Я видел наш, второй Нью-Йорк. Но это совсем не то, о чем рассказывала мама.
- Блюз, автомобильные гудки, неон? Китайская еда в маленьких ресторанчиках?
- Вроде того, - пробормотал Блейн, нахмурившись, - Всегда хотелось узнать, каково было тогда.
- Проще, - односложный ответ, - Но их время закончилось, понял?
- Да.
- И началось наше.

Блейн упрямо сжал губы, чтобы не выпалить глупость.

- Снова поставишь меня в наряд вне очереди?

Смайт достал из кармана платок и вытер одну щеку. Из-под темного цвета показался серый кусок кожи с мелкими колючками щетины. Узкая челюсть и крупный рот в россыпи родинок.

- Нет, но советую повеселиться сегодня ночью.

Кажется, сейчас Себастиан Смайт ненароком проболтался. Он кисло посмотрел на стакан виски и улыбнулся. Условный знак, что можно вытянуть еще кое-что – до разумных пределов.

- Почему?

Теперь Смайт сидел, развалившись на учебной парте: разведенные ноги в берцах, ритм костяшками по дереву, чистая половина лица с ухмылкой-полумесяцем.

- Фонари, - терпеливая подсказка, - Всего два, хотя обычно выпускается четыре. Понимаешь, для кого предназначались два других? Ну что ты здесь забыл, Блейнерс, зачем оставил мать одну? – тоскливо произнес Смайт.
- Не нарывайся, - культурно предупредил Андерсон. Пререкаться с сержантом было последнее, чего ему сегодня хотелось.
- Мне за это что-нибудь будет? – с готовностью откликнулся Себастиан.

В сущности, приложить его об стол было несложно - Смайт как раз игрался с пустым стаканом, катая его по столу, словно безмозглый кот соседки Андерсонов. Кота звали Табб, и он был таким жирным и облезлым, что походил на подушку от диванного гарнитура.

- С-сука, - выплюнул Себастиан вместе с кляксой потемневшей слюны. Закашлялся.
- Обещаю тебе полный пансион, - Андерсон получил свою порцию крови и сделался гораздо дружелюбнее. Смайту тоже больно. Одно осознание этого успокаивало и придавало гарнизонной жизни некоторый – пресноватый – вкус.

- Я заждался, - искренне признался Себастиан, на пробу шатая передний зуб, - Я так заждался.

Неожиданно Блейн понял, что, прежде чем сломать дух колонистам, Себастиан и сам надломился, пошел трещинами. Чересчур твердая глина не выдержала обжига. Возможно, их сержант ждал Джеков-фонарей как спасение от ежедневной рутины. И когда Андерсон скорбел по старому другу Сэму, спеленатому бетонной крошкой, Смайт маялся от хронической скуки.

- Если хочешь, можем пойти в мою спальню, - еще одно безотказное средство от безделья, - Я же не слепой. Нам обоим не помешает смена ролей.

Он цеплялся за помятую форму Андерсона как за нечто вещественное, нитку, которая обещала вывести из глухого лабиринта.

- Сдайся, Блейн. Хватит нам одного фронта. Дороти сказала по секрету, что обожает тебя, - вкрадчиво заговорил Смайт и огладил приклад винтовки.

Опасная привлекательность его жестов рассеялась наполовину, сделав сержанта просто - опасным.

- Есть идея получше, - развеселился Блейн, - Это я поимею тебя, Смайт. Потому что умные всегда трахают проигравших…

Андерсон осекся. Пока он пьяно доплетался до поворота в жилой отсек, Себастиан продолжал вопить насчет того, выпустят ли они свадебных голубей. Блейн подумал, что голубей разорвет на подходе к одному из азотистых облаков, зависших в небе праздничными оранжевыми шариками.


Тревожный сигнал зашелся визгом и тут же смолк: отключилось электричество. Блейн вскочил, запутавшись в тощем одеяле, впотьмах сполз со второго яруса кровати, обул голые ноги. Солдаты заспано переругивались, крыли Смайта, фронт и арабов.

Белоснежной вспышки на этот раз не было. Не фонари. Отряд перевел дух, и только толстяк Трент продолжал сидеть на койке, бухая основанием своей счастливой биты по полу, будто мерный отсчет ударов помогал ему прийти в себя.

- Дюваль, Стерлинг, на периметр оба! – рявкнул Смайт, вышибая дверь плечом. Он успел надеть защитный жилет и каску из черного металла, поверхность которой освещалась острым холодным росчерком, - Андерсон, за старшего.

Неожиданно. За стенами послышались первые выстрелы. Дымчатыми октопусами расползались по полу окислившиеся испарения: базу решили взять измором.

- Надеть кислородные маски, - распорядился Блейн, глядя, как бледного Джеффа, закатанного в полимер пехотной брони, мотает из стороны в сторону, - Перемещаться небольшими группами, стрелять в упор. Все ясно?

Андерсон защелкнул под подбородком хромированные язычки каски - полная изоляция. Теперь в спальном отсеке друг на друга смотрели два пришельца, квадратноголовые, раззадоренные опасностью и адреналином.

- Сверху сказали дождаться усиленного отряда Клэрингтона, - проскрипел Смайт так, будто он и Блейн были на середине ожесточенного спора.
- Ты шутишь, мы тут все передохнем, - огрызнулся Блейн, пока они тащились в основной сектор принять доклад ночных дежурных и самостоятельно разобраться с техникой.

Впереди двигалась кошачья фигура Смайта: широкая спина, расчерченная полосами формы и металлическими иглами каркаса-защиты. Длинные ноги и крупные ступни, ступающие бесшумно и аккуратно. Чем-то неуловимо Себастиан напоминал Блейну старшего брата, и от сходства нервно скручивался желудок.

- Стой, - попросил Андерсон.

Смайт продолжал тихо продвигаться вдоль главного коридора. Наверху искрила единственная рабочая лампа: кто-то не поленился выкорчевать ее с корнем. Проводка свешивалась на пол глянцевыми ветками ивы. Сквозняк раскачивал их медленно и зловеще. Здесь уже проходили чужие, уничтожая все, что попадалось под нож и пули.

- Себастиан, - неожиданно жалобно позвал Блейн.

Смайт остановился. Повернул черную голову с металлическими гранями. Блейн почти видел, как от злости сощурились его узкие глаза. Два гневных зрачка внутри непрозрачной конструкции.

- Дежурных давно убрали.
- Двигаемся дальше, - отрезал Смайт.
- Впереди мертвый коридор.
- Я сказал, двигаемся дальше.

Зная манеру сержанта, разговор грозил окончится пулями в Андерсоновом животе. Ведь масляная Дороти обожала его. Под сапогами слышались осколки ламп. Они потрескивали как мыши-полевки, когда по соседним отсекам перемещались солдаты базы. Хотя сама она уже лишилась самого главного – связи и возможности к обороне. Далтонская база позволяла вытекать крови своих солдат, обрушивать стены, взрывать проходы, глухие, прочно обитые листами жести.

- Дай мне Феникса, - наудачу попросил Андерсон.
- Не сможешь, - Смайт откинул переднюю часть каски к затылку, и теперь стало понятно, что он больше обеспокоен, чем зол.
- Ты говорил, что я и нормативы толком не сдам.
- Тут другое, - покачал головой Смайт, - Без связи останется только ручное управление.
- Как в старом Нью-Йорке, - Блейн ухмыльнулся сквозь толстое стекло, - Парни возили своих девчонок на бьюиках, знаешь?
- Ты угрожал быть умным.
- Я угрожал тебя поиметь.
- Но я не девчонка, - устало ответил Смайт, человек, который каждый чертов день пытался доказать себе что-то. Другим Блейн его не помнил.

Блейн не успел увидеть, кивнул Смайт или нет. И наплевать на систему подчинения, скоро будет негде нести наряды.


Зверь зарычал красиво и благородно. Размял мотор и скрытые в нишах лопасти. Красный загар от проливного огня мягко отсвечивался от стен ангара. Блейн следил за реакциями: впустит или нет. Наконец, в корпусе очертился контур двери. С мягким звуком она отъехала в сторону, открывая вид на кабину. Два места, как в настоящем бьюике. Протертый плюш, немного старомодные датчики движения. Локатор с зелеными точками.

Блейн сал в Феникса с должными предосторожностями. Им обоим надо было немного времени, чтобы привыкнуть. Блейн вывел махину на взлетную прямую элегантно, как девушку, которой предложил первый танец. Нутро Феникса сыто перекатывалось: Андерсон залил в него все остатки бензина которые смог найти и перетащить в ангар по открытому пространству, скрываясь от осветительных фонарей. Пару раз вслед его ботинкам давали короткие пунктирные очереди. Но теперь важно другое. Любимая птица Далтонской защитной базы готова ко взлету. И если Смайт испугался вести ее вслепую, на ручном пилотировании, то Блейн достаточно удачлив, чтобы попробовать.

Впереди виднелись маленькие человеческие фигуры в белых кафтанах с покрытой головой. Лобовая выдержит.

Каким же огромным оказался этот Феникс. Блейн, по правде, не был уверен, существует машина на самом деле, или птица - плод фантазий Лео. Мелкого темноглазого Лео из дежурки, который и в игольное ушко мог пролезть, если было необходимо…

Турбины завыли всерьез, голодно и звонко. Набирая высоту, Андерсон отжал белую кнопку на рычаге управления. Снизу высвистел первый Джек-фонарник. Лента полета и мягкий взрыв. Веер из сухой земли, комьев. А потом ожившие точки на радаре, в двух километрах и четырех. Выход новых фонарников.

Блейн практически не понял, что его таранят сзади. Что юркие ракеты смяли крылья Феникса. Что спасательная капсула с его телом врезалась в изножье базы. Внутренняя обшивка сложилась листом бумаги, и что правый глаз, не выдержав, лопнул и горячо растекся под закрытым веком.

Понимать Андерсон начал позже, лежа в кровати в позе мирно упокоенного: вытянутое деревянное тело, ладони на животе. Казенная пижама. Столик. Плакат с глянцевитым изображением Купера над дверью. Куп постоянно жаловался, что на всех рекламных фото выходит восторженным идиотом. Судя по всему, не преувеличивал.

Краешком глаза Блейн усмотрел скорчившегося над тарелкой Себастиана Смайта. Сосредоточенного, вымытого и одетого в штатское (клетчатая застиранная рубаха, штаны, кеды). Он хлебал шумно и голодно, забыв о приличиях - двигались только лопатки и сухощавый локоть. Перехватив чужой взгляд, Смайт оторвался от дела и вытаращился в ответ как испуганный зверек. Около рта прилип кусочек капусты.
На какую-то секунду, всего на мгновение, Блейну показалось, что это вообще не Смайт, а чужой человек, чем-то отдаленно похожий. Но затем Себастиан сыто откинулся на спинку побитого молью кресла, и его рожа наполнилась прежним довольством и холодным спокойствием.

- Я съел весь твой суп, - веско сказал Себастиан, захватывая капусту со щеки красным языком.

Андерсон зажмурился. Не то чтобы он полностью сдержал обещание быть умным. В коридоре шумел телевизор - экстренный выпуск новостей. С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что Смайт был все еще жив, а отсутствие Дороти накидывало ему несколько дополнительных очков.

- Мы еще тебя на ноги поставим, Бейнерс, вот увидишь, - Себастиан забормотал себе под нос, - Как нашего общего дружка Феникса. Возродим из мяса и железа, и можешь не беспокоиться насчет глаза. Нет глаза - нет проблем.

Блейн попытался прислушаться к голосу диктора, но кто-то слишком громко пережевывал бисквит. Пожалуй, неплохой шанс, чтобы провалиться в обморок и побыть в блаженном неведении еще немного.


Крипи ПВП для Хаттера.

Скачать бесплатно Lana Del Rey - Burning Desire на Muzebra.com.

1 500

Бархатный воздух облизывает кожу по закатанные края рубахи. Между насыщенным полевым духом улавливаются бензиновые отзвуки. Дэйв щелкает зажигалкой - пламя разбивает надвое о линзы очков-авиаторов. Втягиваются щеки; губы – единственное по-настоящему красивое в его лице – обхватывают шуршащий сигаретный фильтр.

Заметно, что Дэйв старался одеться не как всегда, более изощренно, хотя ему и не подходит это слово. Карофски купил новые кроссовки за восемьдесят баксов, вот и все. На нем чистые штаны, свежее белье. Пахнущая порошком майка и жетон, высовывающийся из расстегнутого ворота.

Он чувствует себя, пожалуй, горячим парнем. Парнем, который имеет право побыть живым один день в неделю. Вне обязательств. Дэйв курит крепкие Кэмел и пялится сквозь плешивый луг у трассы, нашпигованный треском насекомых и сухих веточек. Карофски превосходно владеет собой, умело оттягивая всякое соприкосновение с реальностью. Время течет медленней, оно не истончится, пока Дэйв не закончит с сигаретой, и последний кусок пепла не упадет на остывающий асфальт.

Закрытая заправка на городских окраинах – конечно, это не Вайн-стрит. Но Карофски все еще в Голливуде. Отпечатки Дэйвовых ног оставлены на каждой славной аллее. Носок кроссовка сминает бычок – маленький сувенир городу, который разрешил освоиться у себя типу вроде Карофски. Тип проводит рукой по затылку, и японский красный карпик заспанно ворочается на его шее, словно решив переждать эту ночь в надежном укрытии.

Сам Дэйв полон сил. Окончательно пропадает монотонность движений и плавность мыслей. Теперь в голове фонтанируют смазанные картинки, и все из-за вибрации телефона в кармане джинсов. От одного этого деликатного рычания Карофски готов кончить посреди ночной заправки. Однако тянуться к ширинке запрещено правилами. Вместо язычка молнии Дэйв отщелкивает блокировку мобильного.

«Мы будем гнать очень быстро», - пишут с незнакомого номера, - «Я выкину тебя на полном ходу. Потом сдам назад и выебу прямо на капоте».

Дэйв глотает вязкую слюну, скулы темнит неуместный румянец. Час до наступления полуночи, когда Карофски расхаживает вдоль трассы, нацепив солнечные очки и кепку с эмблемой Гигантов, самый тяжелый. Ему часто мерещится, что никто не приезжает, и вот он бредет домой (такси уже не поймаешь), чтобы исследовать механизмы смирения по карманной библии, которую подарила мама перед тем, как сдать дом местным студентам и поселиться в пансионе для одиноких стариков. Соседняя подушка на кровати Дэйва навсегда останется нетронутой. Наволочку можно будет не менять неделями…

«Намотаю на кулак цепочку с жетоном. Когда ты начнешь задыхаться от недостатка кислорода, я буду гладить твои мокрые волосы».

Сложившаяся традиция – периодически отправлять смс. Они договорились насчет них, когда первую краденную развалюху взяла полиция, отследив номера по камерам слежения. Кто бы мог предположить, что в «Долине кукол» копы занимаются делом? Патрульные частенько объезжали прилегающие трассы, поэтому задержавшееся смс было знаком, что надо убираться по-быстрому, не попадаясь никому на глаза. Сегодня водитель Карофски в игривом настроении. Можно сыграть по-крупному.

Ветер разбирает челку на неаккуратные пряди. В ответ Дэйв недовольно поводит плечом, не отрываясь от экрана.

«Когда папаша говорил про то, что у меня будет прелестная жена и дети, я представлял копию тебя в своей парижской квартире. На балконе с азалиями, задом к общественности, как тебе такое нравится?»

«Лжец», - отвечает Карофски, кусая саднящий заусенец.

«Скажи «сыр».

Кадиллак подъезжает, шепча шинами. Боковое зеркало крупно захватывает палец Карофски с полоской оторванной кожи и собирающейся на ее поверхности кровью.

- Запрыгивай, - весело говорит Смайт, высовывается из открытого окна по талию и крепко целует Карофски в губы.
- Привет, – Дэйв кладет широкую ладонь Себастиану Смайту на плечо.

Сейчас Смайт загорелый, веснушчатый и счастливый - не то, что после учебы в Европе. Того заморыша с унылым взглядом и единственным чемоданом вещей давно нет. В первый же день они пошли и заложили в ломбард золотой перстень, собственность университетского мужского общества.

Можно сказать, неправильный образ жизни пошел Себастиану на пользу.

Они едут к морю, скрывающемуся за шеренгой древних как прах пальм.

- На небе только и разговоров, что о море, - Смайт явно что-то цитирует и в довесок хохочет кривоватым ртом. Достаточно несовершенным, чтобы казаться привлекательным для жалкого эстета Карофски.

Вода перекатывается у берега, как четки в руках китайского торговца. Дэйв спешно доедает клецки из коробочки, когда они подкатывают к пустынному пляжу. Грязноватый песок, несколько смятых бутылок из-под Кока-Колы, забытый детский сандалик. Вид на неспокойные волны легко сделался для них родным.

- Искупаемся?

Не дожидаясь ответа, Себастиан переключает скорость и съезжает с гравиевой дорожки на песок. Кадиллак тяжело переваливается с задних колес на нос, забуксовывает, а потом обиженно бурчит, жуя песчинки облезлыми покрышками. По хайвею ему больше не кататься.

- Себ, ты сдурел, - мурлычет Дэйв, убирая приборы из китайской забегаловки в бардачок.

Иногда на него находит. В семь утра Себастиан вываливается в трусах на лужайку за свежей газетой, танцует с экономкой под блюзовые пластинки, а то грозится завести какого-то соловья. Пару раз он плакал в постели, но это не забота Карофски, как выразился Смайт. Забота Карофски – любить. А если ему сложно, то они снова сыграют. Игры на доверие – хороший выход для парней, которые ничего не боятся, но при этом мучаются от паранойи.

- Твою мать, - вырывается у Дэйва, хотя он вроде бы плотно сжал челюсти. Впереди все меньше гравия и все больше славной кисейной пены.
- С ней все в порядке. При чем тут Аделин? – злится Смайт и выжимает педаль газа.

Кадиллак пищит тормозами как маленький. Стопы чувствуют мокрое: сквозь ткань кроссовок просачивается морская вода. Машину едва заметно раскачивает течение. При каждой новой волне уровень воды прибывает. С усилием машина проезжает еще немного. Камни проходятся по дну бензобака, и вода, наконец, плещется в окна, вливается вкрадчивыми черными потоками. Холодная. Колени Дэйва мгновенно дубеют.

- Смайт, - жалобно тянет Карофски, - мы сейчас перевернемся.
- Разумеется, нет, - изумляется Себастиан, - Я же встал на ручник. И у меня встал.

Смайт делает обиженное выражение лица, включает лампочку над их головами, которая еще может кормиться от не затопленного аккумулятора, и, кряхтя, перемахивает ногами через рычаг передач.

- Долбанутый, - поражается Дэйв, лязгая зубами.

Спина Себастиана тоже покрыта мурашками. Потом Карофски бережно прощупывает шрам от аппендицита, будто лично вырезал воспаление и подшивал. Ему непередаваемо нравится ощущение – чувствовать вес Смайта, сокращения грудной клетки под ладонями (Себастиан задержал дыхание). Дэйв огибает языком ключицу, обсасывает кожу на ней, пахнущую мужским парфюмом,как соль на вкус. Смайт перебирает в темноте его мокрые волосы. Ловит ртом жетон в потяжелевших от воды складках рубашки. Демонстрирует выгравированный личный номер Дэйва на пластинке, зажатой между зубов. Карофски оттягивает вниз его налившуюся кровью нижнюю губу. Показывается десна и белоснежные полукружья зубов. Лампочку коротит, Смайт выгибается, бухаясь спиной на бардачок. Негнущимися пальцами Карофски вытаскивает язычок пояса из пряжки, дергает молнией.

- Ужасная неделя, - признается Себастиан, проводит по лицу ладонью, другой держась за тканевый козырек, - Я начал скучать.

В накатившей с водой черноте Дэйв с трудом разбирает детали. Смайт вьется ужом, пытаясь натянуть на его член скользящий смазкой презерватив.

- Да ну его, - Себастиан сдается и отбрасывает резинку в сторону. Ее тут же подхватывает набегающая волна. По груди Себастиана сползает рваный слой пены, - Давай так.
- Тебе не нравится, - спорит Карофски. Смайт любит, чтобы было приятно. Быстро, медленно, дома или на улице. Себастиана устраивает любой вариант, которому сопутствует получение максимального удовольствия. Даже в уничтожаемом волной кадиллаке он не потерпит боли. И Дэйв это знает.

- Мы просто попробуем, - идет на уступки самому себе Себастиан Смайт. Тяжело насаживается на загнутый вперед член и оседает, слабо поскуливая.

«Эй, эй», - шепчет Дэйв, гладя ему бока. Пальцы нащупывают чужие зажмуренные глаза, напряженно изогнутые брови.

- Двигайся, чего застыл, - рычит Себастиан, не в силах пошевелиться самостоятельно.

Карофски поднимает бедра вперед, врезаясь коленями в автомобильную панель. Незаметная, крошечная амплитуда. Кажется, Смайт рвется. Смайт ужасно гримасничает, и уже готов убраться из тачки, вывалившись через пассажирское сиденье, но Карофски не дает.

- Дэйв, - мямлит Себастиан, обнимая его за плечи и приваливаясь к плечу.
- Я не разрешал выходить, - мягко говорит Карофски перед тем, как толкнуться чуть посильнее, - Субботние игры, - успокаивает он, - Думай о том, что мы будем делать на следующей неделе.

Еще пара сильных заходов. Карофски обмякает на черной коже кресла, Смайт оседает сверху, как истлевший воздушный фонарик.

- Я буду в командировке, - едва заметная вина голосе, - Так что ты останешься один на выходные.
- Скажи, почему биржевые маклеры так часто в разъездах?

Набирающий силу прибой стучит о борта машины. Сеанс купания подошел к концу. Если хотите обновить билеты, заплатите по счету.

- Не выходи из себя. Хочешь, выдумаем что-то покруче?

Карофски смотрит на обессиленное говорящее тело ужасным, омерзительно влюбленным взглядом. Трясина по имени Себастиан Смайт перекрыла ему воздух. Отныне Дэвид дышит только смайтовской туалетной водой.

- Когда мы постареем, то будем вспоминать эту ночь как приключение, - наконец-то справившись, говорит Карофски. Он щелкает ручкой двери, но та не поддается.
- Мы уже постарели.
- Чушь, - не соглашается Дэйв и ласково поглаживает мужское запястье.

Под восходящим солнцем высвечивается профиль Смайта и его рано начавшие седеть виски.

запись создана: 18.04.2013 в 00:40

@темы: текст, Glee, freaks and geeks, веселушки, ушами, мое, Blaine Anderson, Dave Karofsky, Sebastian Smythe, выплюнь бяку

---

Ору.

Парни, парни, смотрите, что мне подарили! *__* АБЫРВАЛГ. Гли, Драгонага вторая. Штоваще, визжу, как сучка. Когда сяду читать, подозреваю, что кончусь как человек. Но меня и так пидорасит сегодня весь день, не знаю, куда деть лапы, работа простаивает по-черному.

РЭБ, ТЫ МУЖИК ЗОЛОТО. СПАСЫБО.

Весь день одной

гифкой

22.04.2013 в 15:22

Пишет  Рэбушко:

Дорогой Енот!
Всегда будте пушистым и накуренным животным, лобызаю вас в меха и глажу ваш хвост
Примите от меня эту скромную баночку перебродившей алычи. Судя по надписи на этикетке, это, прости господи, кроссовер Glee и Dragon Age II. Фаберриттана, действие происходит параллельной с игрой. Ночь, когда кунари напали на Киркволл.

вот, возьмите, это вам

Киркволл горел.
Черный дым, пахнущий жженой древесиной, листвой, антиванскими специями и, неуловимо, но четко, кровью стелился по всем закоулкам, от нижнего города до верхнего, только клоака, наверное, осталась нетронутой. Собственный смрад не пустил чужой запах, не дал вытеснить поколения горя, нищеты и боли, спрятавшиеся под городом. Литейный квартал, и без того дымный в обычное время, затянуло смогом и пылью, словно орлесианские игрушечные шары – снегом.
Мокрая тряпка на лице Сантаны пропиталась запахами войны и смерти. Здравый смысл подсказывал, что сейчас было самое время уносить ноги. Найти Изабеллу в «Висельнике» и, с ее помощью отыскав корабль, на котором не будут задавать лишних вопросов, добраться до Ривейна. Сладкий дикий Ривейн, в котором убийство – способ развлечения, а вместо одобренных Кругом амулетов каждый лавочник и трактирщик держит под столом куриную тушу с примотанной к лапе красной лентой. В Ривейне нет ни Круга, ни храмовников, ни кунари, ни наместников. Ривейн – родной и почти забытый. Но Квинн крепко держала ладонь Сантаны, чтобы не потеряться в дыму. Квинн – билет Сантаны на спасение.
– Ни черта не вижу, – Сантана ворчала больше для себя, чем действительно обращаясь к Квинн.
– Мы совсем близко.
Квинн задыхалась, но вонь здесь была ни при чем. Из ее разрезанной ладони тонким шлейфом тянулись капельки крови, яркие, светящиеся собственной силой, не уступающей ни в чем треклятому лириуму. Кровавая нить вела их по нижнему городу лучше любого мабари. И если Сантана и Квинн наткнулись сейчас на храмовников, из города они бы точно не вышли.
Хрупкая невысокая фигура хромала им навстречу из туманной пелены, и один Создатель мог опознать сейчас в ней Рэйчел Берри, приемную дочь кузнеца и оружейника. В руках у Рэйчел был длинный кинжал, который стоило бы назвать мечом. Вплавленная в лезвие руна шипела и искрилась, хищно поджидая крови, которой Рэйчел вряд ли могла ее напоить. Увидев Сантану и Квинн, Рэйчел, спотыкаясь, подошла к ним и, обняв Квинн за шею, обмякла, едва не падая в обморок.
Сантана с раздражением ткнула ее в бок рукоятью своего кинжала.
– Давай, Берри, не время подыхать. Ты же наполовину гномка, должна быть привычна к дыму и прочей мерзости.
– У нее рана в животе, – негромко шепнула Квинн.
Она помогла Рэйчел лечь на мостовую и разорвала платье, открывая рану.
– Кто ее так? – спросила Сантана.
– Это не магия, – покачала головой Квинн.
– Кунари… были в эльфинаже… – выдыхает Рэйчел.
Квинн нахмурилась и стала обводить пальцами края раны, нараспев читая заклинание. Мудреное, темное, засасывающее. Хоть Сантана и не малефикар, но слова, рвущие Завесу, понимала даже она. Рваная кожа зарастала на глазах.
– Нам нужно смываться, – Сантана нервничала. – Нам нужно забрать Бриттани.
– Вот только Казематов нам сейчас не хватает! – рявкнула Квинн. – Я и так уйму сил потратила на то, чтобы прийти сюда и исцелить Рэйчел. Больше за Завесу я не сунусь! Если только ты не хочешь погулять в компании одержимой!
Не отдавая себе отчета, Сантана отвесила Квинн звонкую пощечину, и Фабрей не осталась в долгу. Свалившись на мостовую, они принялись кататься, как сцепившиеся кошки, забыв про магию и оружие, долго с упоением тянули друг друга за волосы и угощали болезненными пинками, пока Сантана не скатилась с Квинн и не легла на спину, глядя в черное от дыма небо Киркволла.
– У меня есть один вариант, – тяжело дышала она. – Есть один парень, он достанет корабль, но нужно будет отработать.
– Он из Общества? – спросила Квинн.
– Больше нет. У Себастиана не очень получается делиться.
– Себастиан? Сын судьи-орлесианца из верхнего города? Он же псих.
– Причем полный. Но он может помочь с Бриттани, и так будет быстрее, чем искать кого-то в порте, где полным-полно кунари.

В «Висельнике» было пусто. Все попрятались по норам, один трактирщик меланхолично рассказывал всем, кто готов слушать, сплетни о том, как в Ферелдене стали вымирать голуби. И будто бы голема видели там, где пропадали птицы. Сантана и Квинн заняли стол с краю, старый кот урчал на коленях громилы Захарии, которого Себастиан оставил за ними приглядывать. Захария выглядел так, словно у него в роду были кунари, но ни один из кун не опустился бы до человеческой женщины, даже отверженный тал-васгот. На втором этаже в одной из тесных, пропавших потом и алкоголем комнаток спала Рэйчел.
Расстелив на столе тряпичную карту, Сантана излагала свой план:
– Сначала в Антиву. У Себастиана там свои дела, отработаем долг. Он не очень любит пользоваться услугами Воронов. Ходят слухи, что он на них работал, а потом кинул, отец помог. Так что свои люди в Антиве Себастиану не помешают.
– Мне все еще не нравится, что он помогает нам, – покачала головой Квинн. – Он слишком легко согласился, у него что-то на уме.
– У нас тоже полно всякого на уме, но мы не спешим выкладывать карты, – Сантана поймала хмурый взгляд Захарии и мило улыбнулась ему.
Квинн недоверчиво смотрела на карту, думая о чем-то своем. Сантана накрыла ее руку ладонью и крепко сжала:
– Слушай, мы не пропадем. Мы ж с детства были вместе. Мы не пропали в Ферелдене во время мора и сейчас не пропадем. Ты, я и Бриттани. Как в старые добрые времена. Ну и довесок Берри.
– Ты так веришь в то, что Себастиан вернет Бриттани? Своровать магессу из Круга...
– Он пообещал. Он сволочь, но он держит обещания.
Сантана выпустила ее руку и отвернулась. Она не знала Себастиана близко, никто не знал. Но если с Бриттани что-нибудь случится, она отрежет ему яйца. И она слишком устала, выискивая Берри, чтобы идти сейчас за Бриттани самой.
– Помнишь, как мы ушли из деревни? – внезапно спросила Квинн.
Сантана помнила. Им было по тринадцать, Квинн и Бриттани тогда уже вовсю колдовали, и до церкви дошли слухи. Семья Квинн отказалась от нее, еще когда соседский мальчик, вернувшись с рыбалки, сказал, что двое вооруженных храмовников из Рэдклиффа приехали в соседнюю деревню. Родители Бриттани забрали Квинн к себе и спрятали в подвале, но ночью девочки сбежали. А Сантана, размазывая слезы, побежала за ними. Дома ее никто не ждал, да и не было у нее дома. Сиротка из Ривейна жила на улице, помогая местным по дому за еду. И когда две единственные подруги собирались уходить, она пошла вместе с ними. В тринадцать лет она не думала о том, что две необученные отступницы опасны и для нее, и для самих себя. Они шли от города к городу, пока в Денериме их не взяло под крыло Общество. Так они стали наемницами. А потом настал Мор, они сбежали в Вольную Марку, Бриттани попалась храмовникам и ее отправили в Круг. А Квинн познакомилась с Рэйчел…
– Все будет нормально, – вздохнула Квинн и встала, чтобы подняться наверх к Рэйчел.
Оставшись одна, Сантана еще какое-то время бездумно разглядывала карту, а потом к ней подсел Захария.
– Он вытащит твою подругу, – уверенно сказал он и уложил старого кота к ней на колени.
Сантана только поморщилась. Она ненавидела кошек. Это Бриттани вечно собирала по дороге всякую блохатстую дрянь, ей бы котяра понравился.
– Иди спать, – Захария ушел к трактирщику, а Сантана почувствовала, как же она сильно устала.

Квинн легла на край серой застиранной постели и стащила с Рэйчел одеяло. Кожа исцелилась, только сильное покраснение напоминало о той дыре, которую в ней оставил кто-то из кунари. Исцеление далось Квинн ужасно сложно. Гномы вообще не лечатся человеческой магией, хорошо еще, что Рэйчел гномка лишь наполовину, кроме низкого роста и носа с горбинкой ей ничего не осталось от матери. Худо-бедно удалось помочь магией крови, но Квинн чувствовала себя готовой свалиться в обморок в любой момент. А еще она боялась засыпать, пока не восстановит силы хоть немного. Или не устанет до такой степени, что ни один демон в Тени не сможет до нее дозваться.
Ладони Рэйчел были холодными, как лед. Квинн собрала ее ладошки вместе и дохнула на них, согревая.
– Спасибо, – пробормотала сонно Рэйчел, не открывая глаз.
– Я думала, ты спишь.
– Я не могу.
Рэйчел заерзала на постели, придвинулась ближе к Квинн и, освободив руки, обняла ее.
– Моих пап больше нет. Я не знаю, где Курт. И что с Финном – вся стража по тревоге отправилась к дворцу наместника.
Слезы широкой дорожкой бежали из-под прикрытых век. Квинн наклонилась и собрала их губами, нежно гладя Рэйчел по спине.
– Что теперь будет? – хныкала Рэйчел, пальцы ее сминали легкую мантию Квинн.
– Тише, – зашептала Квинн. – Все будет хорошо.
Рэйчел заплакала в голос, уткнувшись лицом в ее плечо. Квинн молча гладила ее, давая время. Когда они сбежали с Бриттани и Сантаной, Квинн тоже плакала. По родителям, по деревне, по старой жизни. Рэйчел тоже нужно было как следует выплакаться.
Шмыгнув носом, Рэйчел отстранилась и, глядя в глаза Квинн, отчетливо произнесла:
– Я не уйду из Кирквола, пока не узнаю, что Курт и Финн в порядке. Я знаю, ты хочешь меня отсюда увести, но… я не уйду.
– И я не уйду, – пообещала Квинн.
В груди ее тяжело ныло чувство беспомощности.

Ночью мятеж кунари остановили. Сантана лежала под боком спящего Захарии и жадно слушала каждое слово, доносившееся снизу сквозь хлипкий дощатый пол. Первые пташки, прилетевшие в «Висельник», рассказывали, как Хоук сражался с Аришоком. Кто-то говорил, что Хоук его убил, кто-то, что пощадил. После четвертой кружки за счет заведения гонцы уже путались в показаниях и называли Хоука привлекательной бабой, и не могли определиться, чем же он сразил вождя кунари: мечом, кинжалом или топором. Кое-кто рассказывал, что Хоук вообще колдовал не хуже Первого Чародея, из Аришока сделал кожаный плащ в подарок командору Мередит, а голову за рога повесил над камином.
Себастиан все не возвращался. Когда небо за литейной начало светлеть перед рассветом, Сантана выскользнула из-под одеяла и начала одеваться. Пора было все взять в свои руки. Не удержавшись от соблазна, она проверила и вещи Захарии. В сумке громко звякнули пузырьки. Сантана потрясла один из них и даже не удивилась тому, как заискрилась голубоватая густая жидкость. Лириум. Ну конечно. Она так и думала, что Себастиан оставил присматривать за Квинн мага.
Затянув потуже перевязь с кинжалами и подобрав с пола сумку, Сантана спустилась вниз. Народ в «Висельнике» набился битком, посреди зала, развалившись вальяжно на стуле с кружкой самого дорого по местным меркам эля, Варрик Тетрас рассказывал очередную версию ночной победы Хоука. Сантана даже остановилась послушать, как Хоук (который не отличался гигантским телосложением) налево и направо раскидывал по залу слабака-Аришока.
– Шикарная история, гном, – вежливо поаплодировала Сантана, когда зеваки отправились к трактирщику за очередной кружкой для героя. – А про меня сочинишь?
– Обратись к Изабелле, она очень любит эротические истории, это больше по ее части, – хмыкнул Варрик. – Кстати, ты ничего не потеряла?
– Что ты имеешь ввиду?
– Говорят, тебя на Рваном Берегу ждет подарок. Котенок светленький, с приветом от Первого Чародея.
Сантана сжала ладони в кулаки, чувствуя, как впиваются в кожу ногти.
– Кто тебе сказал?
– Я встретил Смайта с дружками, когда они выходили из города. Он просил тебе передать. Знаешь, ривенийка, я бы на твоем месте…
Но Сантана уже не слушала советы гнома. Она мчалась наверх, чтобы разбудить Квинн и Рэйчел.

Крошечная бухта на Рваном Берегу не смогла вместить в себя гордый корабль «Вистл» без флага на мачте. Это только в сказках пираты сообщают всем вокруг о том, что ходят по местным водам в исключительно незаконных целях. Капитан Клэрингтон предпочитал не афишировать свои намерения. Сантана едва не сорвалась на бег, когда увидела, что возле привязанной к дереву шлюпке рядом с Клэрингтоном и Себастианом в длинной мантии чародейки стоит Бриттани с белым котом на руках.
– Сантана! – Бриттани сунула кота в руки пирату и сама побежала навстречу.
Уткнувшись лицом в волосы подруги, Сантана расплакалась от облегчения. Она не хотела, но тело ее не слушалось совершенно.
– Уже где-то кота подобрала, – приглушенно произнесла Сантана, не выпуская Бриттани ни на секунду.
– Это Хантера, – легко и весело, словно они не были в разлуке больше года, ответила Бриттани. – Его зовут сэр Кот, но это сокращенно. На самом деле, он рыцарь-командор всех храмовников Ферелдена. Но Хантер пообещал, что не скажет ему, что я магесса.
Сантана улыбнулась и, стерев украдкой слезы, взяла Бриттани за руку, переплетая пальцы. Квинн чуть приобняла Бриттани и отпустила. Рэйчел стояла чуть поодаль, прижимая руки к ноющему после исцеления боку.
– Шлюпка всех не выдержит, – вместо приветствия сказал Хантер. – Поэтому придется подождать, пока загрузимся в два рейса…
– Мы не едем с вами, – оборвала его Квинн.
Сантана повернулась к ней:
– То есть?
– Я и Рэйчел остаемся, – твердо сказала Квинн. – Мы все решили. Сначала мы убедимся, что ее близкие в порядке, а потом догоним тебя в Антиве.
Себастиан закатил глаза:
– Я уже заплатил капитану за четверых.
– Денег нет, – отрезал Хантер. – Транспортные расходы.
– Я и не надеялся, что ты вернешь, – хмыкнул Смайт. – Отрабатывать все равно будут леди.
Квинн неловко улыбнулась и на мгновением обернулась, чтобы кивнуть Рэйчел.
– Мы придем, – снова обратилась она к Сантане. – Ты же помнишь, мы всегда будем держаться вместе. До конца.
Сантана молча протянула ей руку, Бриттани накрыла их своей ладошкой.
– А если ты нас потеряешь? – спросила Британию
Квинн усмехнулась и показала ей шрам на тыльной стороне ладони:
– Если потеряю, то найду.
– Кстати, о поисках, – вмешался Себастиан. – Заберите эту дрянь, пока храмовники не спохватились.
Он бросил Сантане маленький пузырек, заполненный темно-красным.
– Ты забрал филактерию Бриттани?.. – изумилась Сантана.
Хантер кашлянул:
– Я забрал. Не хочу, чтобы у моего корабля были проблемы из-за вас. Отойдем подальше от берега и выбросим в море.
Бриттани забрала у него кота и села в шлюпку. Сантана, немного поколебавшись, села рядом с ней.
– Ждите сообщения и никуда не уезжайте из Антивы, – напутствовал их напоследок Себастиан. – У меня всегда найдется дело для наемника и отступника. И даже не пытайтесь сбежать, Трент вас откопает даже на Глубинных Тропах.
Сантана громко хмыкнула, выражая этим все, что она думает о побеге, Себастиане и обо всех Глубинных Тропах. Оттолкнувшись веслом, Хантер отчалил от берега. Сантана в последний раз оглянулась на берег, где Квинн и Рэйчел уже направились в сторону долийского лагеря, Себастиан шел за ними. Вдалеке виднелась сизая дымка, оставшаяся от ночного пожара в Киркволле. А за стоящим на якоре «Вистлом» поднималось рассветное солнце.
Бриттани взяла Сантану под руку и ласкающейся кошкой прижалась к плечу, словно старалась стереть год в Казематах друг без друга. А Сантана смотрела на корабль и сжимала ее ладонь.
Что-то подсказывало ей, что она уже никогда не увидит Квинн и Рэйчел.

@темы: Glee, freaks and geeks, веселушки, кусочек любви, Brittany S. Pierce

---

Ищу соседку. Москва.

Котаны, ищу себе соседку в однокомнатную квартиру на длительный срок. Москва.

Пять-семь минут до метро Медведково. Дому пара лет, чистая парадная, уютный двор, есть место для парковки.

"+" квартиры:
• 12 500 в месяц. Дополнительно оплачивается свет по счетчику и проводной интернет (уже подключен, будете платить ровно половину);
• пластиковые окна, есть балкон;
• раздельные туалет и ванная комната;
• кухонный гарнитур, мебель, холодильник, плита;
• стенка в зале, шкаф для вещей в прихожей, кладовка-гардеробная, раскладной диван, два телевизора для ценителей кабельного трэша;
• оцениваю как "нехалупа"

"-" квартиры:
• диван один. Один диван. Спать вдвоем нормально. Если вы нежный цветок, можем подумать насчет покупки в складчину второго спального места.
• нет стиральной машины. Есть два тазика. Есть прачечная в пяти минутах. Есть друзья со стиральными машинами.

То, что вам надо знать обо мне:
• Мне 22, я работаю и появляюсь дома после девяти вечера.
• Грампи кэт герл
• Не ложусь раньше двух часов

То, что вам надо знать о себе:
• Вы - адекватная няша
• Вы настроены снимать квартиру на долгий срок, серьезно
• Вы сова
Если заинтересовались, пишите в ЛС и спрашивайте подробности.

Прошу максимальный репост. А это картинка для привлечения внимания. И песня группы Смитс, если вы любите песни группы Смитс.


Скачать бесплатно The Smiths - Please Please Please Let Me Get What I Want на Muzebra.com.

@темы: freaks and geeks, веселушки, Фронтовая кабзда, реклама

---

Л.

@темы: ушами

---

Еще один соловей.

Название: Еще один соловей
Автор: тетушка Гарик
Бета: Кленовый Лис.
Баннер: winplsl
Размер: мини, 1 218 слов
Пейринг: Блейн Андерсон/Себастиан Смайт
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: у Блейна плохое предчувствие

В комнате свежо и зябко: они забыли закрыть окно перед тем, как лечь в кровать. Подниматься не хочется совершенно. Лучше подоткнуть края одеяла, вдавливая друг в друга острые пятки, и отираться локтями, и стукаться прохладными лбами, чтобы отросшая челка Себастиана свивалась на краю подушки блестящими жгутами-змеями. Сальными. Да что там, они оба сутки не мылись. Блейн никого не видел прекраснее, чем Себастиан сейчас.
Никого.
– Не хочешь заняться сексом? – доверчиво предлагает Блейн, грея плечо Себастиана, холеное, своим раскрытым ртом.
Но в данную минуту Смайт лишь туп, разнежен и слаб. Он поворачивает к Блейну лицо, улыбается – так улыбаться нельзя – и отвечает, шипя и мямля:
– Давай просто поспим.
Закрывает глаза, коротко вздыхает, и его уже будто нет рядом. Блейн оглядывается на темень окошка, прошитую едва различимым лунным светляком, на пустую птичью клетку на тумбочке.
– Почему? – спрашивает обиженный Блейн. Ему все кажется, что для Себастиана эта комната и кровать, они - короткая смешная реприза, что вот-вот окончится. Под всхлипы хлопушек, праздничный дождик и удивленные выкрики Соловьев. Ну ты, Блейн, нашел, с кем связаться.
С кем-кем-кем, стучит в висках, и голова раскалывается. Потому что Блейн сделал свой выбор, привязался к Себастиану венами, веревками и общей слюной. Шепотом, исподним, запахами, ладонями в волосах, страхами, надеждами, формой на поступление. Банковским счетом, счетом в лакросс, счетом на три.
Себастиан открывает один глаз и косится осоловело, будто успел подсмотреть первый сон.
– Я люблю тебя, вот почему, – недовольно бросает он и отворачивается лицом к стенке.
Это первый раз, когда Смайт говорит что-то подобное. Щеки у Блейна горят, приходится уронить лицо на измятую наволочку. Закрыв глаза, Блейн целует его между лопаток, там, где бабочка сложила под кожей свои костяные крылья, затянутые лентами мускулов. Смайт поводит плечом – выдохся, устал, уходи.
У них всегда будет еще один день и еще одна ночь, немного времени, чтобы обменяться парой фраз и хмурых объятий. Все это затвержено и тысячу раз понятно, но нутро заходится непонятным, тревожным чувством. Предчувствием грома и молний.
– Завтра идешь на лакросс? – Блейн спешно перестраивается на то единственное, что лишено для них всякой двусмысленности.
Любит его – что значит эта фраза на языке Смайта?.. Себастиан в ответ почесывает спину. Ему не нравятся поцелуи без предупреждения, когда он едва задремал.
– Мне нездоровится, – выжимает Смайт сквозь зубы.
Еще одна черта: не любит признаваться в слабости. Блейн обходит острые углы и не говорит о своей семье, потому что в семье Смайтов все гораздо, гораздо хуже, не говорит о своем бывшем, не обсуждает собственную острую привязанность к Себастиану, не заговаривает о балете, журнале Вог или моде, ведь его ершистый парень ничего в этом не смыслит. Они не говорят почти ни о чем, кроме спорта, секса и едко – о надоевшей учебе. Финальные экзамены доконают их.
Но Блейн на волне ужасно сентиментальной эйфории, он спрашивает:
– В чем дело?
Ему неймется:
– Тебе помочь?
Что угодно. Смайт волен просить, что угодно, и Блейн постарается достать это для него.
– Мне нравится вяз, – вдруг говорит Себастиан, с трудом разворачиваясь к Блейну.
Горло у него осипло, и, кажется, петь на этой неделе он просто не сможет. Смайт словно расстроенная гитара, тихо перебирает струны связок, а они играют на два тона ниже, чем полагается. Блейн изучает его рот языком, но внутри горячо и податливо, как обычно.
– Вяз на заднем дворе за калиткой, – поясняет Смайт, коротко вздохнув и утирая рот пальцем с далтоновским перстнем.
– Да что с тобой? – не понимает Блейн и уже веселится, и снова толкает Смайт в плечо, седлает бока и упирается ладонями в грудь. Всего лишь надеясь, что Себастиан запомнит его таким: улыбающимся, глуповатым и влюбленным в него человеком. Запечатает все, что связано с Блейном, под папирусную бумагу и будет хранить столько, сколько потребуется, или пока оно подчистую не истлеет.
– Я люблю тебя, – повторяется Смайт, и выходит настолько зловеще, что сразу слышатся тиканье часов, заоконный мрак и андерсоновские предчувствия. Сон сменяет мрачная бессонница. Они больше не смотрятся друг другу в глаза, не говорят и только соприкасаются телами. Бывают вечера, когда с людьми делается что-то дурное, и остается только дождаться утра.
Смайт мелко дрожит, кутается в простыню и душит платком свой кашель и простудные хрипы. Не дает себя обнять, но желает спокойной ночи.

– Где вы ходите и почему так опоздали? – Блейн идет навстречу Соловьям из команды по лакроссу. Они все как один зарозовевшиеся и потные. Счастливые так, как можно быть только в старшей школе.
Джефф салютует Блейну клюшкой, а Ник уже открывает рот, чтобы спеть соло про девушку с окраины.
– Стоп, – Блейн бегло проходится по их фигурам взглядом, – где Себастиан?
– А почему он должен быть с нами? – пожимает плечами Ник.
– Он… Ему нездоровилось вчера, – бормочет Блейн, щелкая зажимом для галстука, словно острыми ножницами.
– Брось. Это, наверное, потому что сейчас весна. Ну, ты понимаешь, – сочувственно говорит Джефф. Он все в жизни делает очень сочувственно, поскольку старший в семье и привык работать каждому нянькой. Блейну - особенно.
– Нет, не понимаю, – упрямится Андерсон и тут же поворачивает к винтовой лестнице, ведущей в жилое крыло.
Где-то там валяется Смайт, выкашливая легкие и думая, будто так и надо. Будто никому нет до него дела, и остается только терпеть. Повторять сценарии летних каникул в Париже, когда мамаша надолго забывала про него.
Дверь оказывается закрытой, как он ее и оставлял.
– Смайт! – неразборчиво мычит Блейн и тыкается ключом в замочную скважину, нелепо не попадая, – Смайт, открой, твою мать!
На запястьях Себастиана – белые метки-паутина, и их следует целовать перед сном, чтобы Смайт знал, что о нем думают. Он с трудом встает с постели по утрам и пользуется одеколоном, отвратительно пижонским. Вчера ночью он вскользь обронил, что любит Блейна, а сегодня…
Смайт лежит в ворохе ткани на полу, щека мажет деревянную доску в хлебных крошках. У Себастиана удивленные глаза, а белая костяная бабочка на спине вспорола кожу и мышцы. И перья, бог ты мой, эти перья…
Блейн оступается на скользком, маленькие пуховые перышки липнут к подошве школьных ботинок. Смайт ужасно легкий, почти невесомый, с потеками желчи на губах. Голое тело привычно послушное. Блейн поднимает его на себя за подмышки, укладывает промокшую от красного голову себе на колени. И поет что-то неразборчивое, какую-то старую, старую песенку.
В дверь всовывается запыхавшееся лицо Джеффа.
– О, Блейнерс, – говорит Джефф. – Ужасно жаль его.
– Ты охуел? – злости Блейна нет предела. Он все так же удерживает голову Себастиана, но уже готов молотить первого, кто к ним приблизится. Это осквернение, они со Смайтом должны остаться одни в комнате. Здесь требуется уединение. Еще рано для вяза, калитки и вспаханного куска земли.
– Послушай, Блейн, – снова начинает Джефф, – два года – это же очень много!
Блейн смотрит в глаза Себастиану и не может наглядеться. В них Париж, пьяный запах бурбона и танцы на мостовой. Там их каникулы, которые окажутся намного лучше заточения в доме полоумной шлюхи миссис Смайт, которая любила широкополые шляпы больше собственного сына. Там – такое близкое, такое очевидное будущее.
Поза Себастиана становится восковой, а мышцы затвердевают.
– Два года. Очень много, – повторяет как заведенный Блейн.
– Он был хорошим соловьем, – проникновенно говорит Джефф и по-доброму заглядывает Блейну в глаза, лишь мельком останавливаясь на Себастиане и следе из его перьев. Подошвы ботинок у Стерлинга чисты.
– Он был замечательным.
– Мы купим тебе еще лучше, – обещает Ник из-за порога.
– Закройте дверь с той стороны, – предупреждает Блейн.
Закутывает Смайта в мохеровое одеяло и укладывает к стене. Ночью Смайт, кажется, замерзал. Стоит это исправить.

Скачать бесплатно Band Of Horses - The Funeral на Muzebra.com.

@темы: текст, Glee, мое, Blaine Anderson, Sebastian Smythe

---

Музыкальное воскресенье.

@темы: ушами

---

Упорюсь и я (с)

20.03.2013 в 18:27

Пишет  klausslukas:

ВАСЯ ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ
говорят, смех продлевает жизнь? ВРУТ!!
я ща вот прямо тут сдох



для вас, животные, надо новый тэг вводить, ДАРРЕН МАЯКОВСКИЙ НЕОДОБРЯЭ

@темы: Glee, freaks and geeks, веселушки, кусочек любви, какой-то ад, LisEnot, банка алычового варенья

---

Команда.

Парни, просто хочу сказать, что очень всех люблю.

Это была славная пара месяцев, почти продолжение Нового Года. 6 из 8, алычовые ночи сказок, фандом фандома, комиксы, ядерный бартер, классные тексты, "Саста, побеть, пожалуйста!", давайте-замутим-бб-а-давайте, "в один пост не умещается", "будем резать". Даже если ты, как дурак, в полностью разобранном виде, каждая деталь греет невероятно.
Не жалею, что зарезала себе тексты в этот раз, потому что фикшн все-таки про позитив, про поиски хэппи-энда и про закрытие миника весной, а не чернухой, но.
Спасибо за все. За то, что мы заняли место в этот раз, что перевыполнили план выкладок на миллион процентов, за конфу, в которой каждому были открыты двери как в чертов Хогвартс. Самое безопасное место в воображаемой Англии.
Отдельная благодарность Састе, которая мужественно бетила всю команду. То есть, вообще всю, и чтобы прочитать ее нынешний послужной список, надо прокручивать колесико мышки.
Маку и Лохматому. Они охуенные sassy and cool.
Чесси. ЗА ИГРУ и милую улыбку.
Хаттеру. За Себофски-шиппинг.
Лукасу и Джеки, которые сделали много очень хорошего материала.
Цыпу. Цып, сука, упорок, к тому же, канонизирован за нэйво-макси.
Рэб. Это ж Рэб! Круче Рэба только его стальной кулак.
Любушке. Люба - космос, это всем известно. У нее ужасно теплые глаза, и вы читали ее "Криминал"? Это же второй космос!
Лоун. Суровая, но справедливая женщина. Когда я (до сих пор) вспоминаю, как писала драббл 1 января, уши Дианны Агрон начинают слегка алеть.
Йенсу. Невыразимое. За кухню.
Васеньке. За то, что он есть есть, и за то, что он есть такой хороший.

Когда речь заходит о Лисе, то слов резко становится недостаточно. Мне хватило примерно десяти секунд, чтобы начать уговаривать себя НЕ ЗАРЫДАТЬ. А после я пошла смотреть кошек. Суть в том, что Лис слеплен их алычи, правда. Это такой добрый комок ответственности, долга, интеллекта, взрослого юмора и одновременно адовой непосредственной милотошности, НЕ ЗАРЫДАТЬ, что кэпство Лисика для любой команды - удача.
До сих пор поражает, КОГДА, КАК ЭТО ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ, ЧТО ЗА ФОТОНЫ ЧЕРЕЗ НЕЙРОНЫ, ПИК-ПИК, ВЗРЫВ НА ПРИБОРНОМ ЗАВОДЕ. Лисик, спасибо тебя за тебя. Ты сказочный)



Listen or download Carousel Carousel - Let's Go Home for free on Prostopleer

@темы: мамина радость, Glee, freaks and geeks, ушами, кусочек грусти, Фронтовая кабзда, кусочек любви, разбор полетов

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Once a warbler , always a warbler.

Соблюдая традицию, проебались и теперь первые сверху.

@темы: рекомендую, Glee, Фронтовая кабзда, кусочек любви, реклама

---

Вафля на Fandom fighting.

Парни говорят, будто про фандомную битву ничего не слышно, и будто бы ее вообще нету. На самом деле, это не так. Fandom fighting живет и процветает, могу вам сказать, в самом разгаре круг по сериалам. Разворачивается битва века: фандом Гли против фандома Гли. Брат пошел на брата, с бугульмой, танцами и взаимной любовью.

А теперь реклама. Голосуйте за нас, мы классные или типа того. Если не любите Тин Вульф, голосуйте хоть за нашу баночку маринованных яиц Я НЕ ШУЧУ, ТАКАЯ СУЩЕСТВУЕТ.


Наши другие котики играют за команду Misfits, и я люблю их больше домашнего ежевичного желе. Они собирали команду дольше нашей, вопреки отсутствию фандома Мисфитс как такового, и здорово, что все получилось. Голосуйте за них тоже, но чуточку поменьше.

Еще одни глики играют за Гримм. Тоже читайте. Я честно не помню, кто именно за них пошел.

@темы: рекомендую, freaks and geeks, Teen Wolf, реклама

---

Розыск.

У меня из черновиков почему-то пропала запись про Новый год, но появился черновик Звездопада, который заливал добрый Лис, пока я дрыгала ногами, рассказывая инсайт про крошку Лидию.
Так вот, черновик пропал, поэтому я вынесу один вопрос в отдельный пост. Енот должен знать своих героев. Кто, КТО подарил мне эту замечательную кружку, из которой я пью чай и кофей каждый день практически? Почему он не отозвался, почему не получил порцию удушающих, слюнявых и слегка постыдных объятий от меня?
Отзовись, будь мужиком!

Чтоб ты знал, я зову эту кружку Стайлз, потому что на ней глаз-мишень, и еще я постоянно ржу, глядя на Веспу с другой стороны (Фури-Кури же). В общем, здоровая такая бочка высотой с ладонь, вмещает два стандартных объема питья и позволяет владельцу превратиться в кофеинового Халка меньше, чем за двадцать минут.

Чтобы освежить дарителю память, я даже повешу

фотку

, где я и кружка вместе. Стайлз в полном расцвете сил, я - не умыта и не причесана, зато с оптическим прицелом.

@темы: мамина радость, Glee, freaks and geeks, разыскивается, кусочек любви

---

@темы: Glee, Chris Colfer, арт, мое, выплюнь бяку, какой-то ад

---

Музыкальная суббота.

@темы: ушами

---

"Бугульма".

Весь НГ в одном альбоме.





(с) Цып

Я всех нас ужасно, до боли люблю.

@темы: Glee, кусочек любви, какой-то ад, упоролись, LisEnot